ПРОДОЛЖЕНИЕ. Начало см. ИР, 5, 2015.

В ночь с 21 на 22 июля немецкая авиация совершила первый налет на Москву, приурочив его к месяцу блицкрига. Около 10 ч вечера прозвучали сирены воздушной тревоги. Несколько групп бомбардировщиков, всего 220 машин, летевших с интервалами со стороны Смоленска, пытались на высоте 2500—3000 м прорваться к городу. Фашистская авиация приобрела за время войны — с 1939 г. — боевой опыт, ее командование научилось управлять действиями крупных воздушных соединений. Безнаказанное хозяйничание в воздухе в первый месяц нападения на Советский Союз, не прикрытые зенитным огнем армии Белорусского военного округа и Юго-Западного фронта вселяли в гитлеровцев уверенность в успехе. Как только фронт подошел к Москве на радиус действия бомбардировщиков, немцы сразу же присту­пили к следующим этапам плана «Барбаросса», согласно которым люфтваффе отводилась одна из ключевых ролей в захвате Москвы. С ее падением ожидалось победоносное завершение восточной кампании.

Честь нанести первый бомбовый удар по столице СССР была оказана лучшим экипажам авиаэскадрилий «Легион Кондор», «Бевер», «Гриф», отличившимся при бомбардировках Варшавы, Парижа, Лондона. Тактика удара была хорошо разработана и проверена: самолеты шли волнами. Первая группа сбрасывала зажигательные бомбы, которые высвечивали пламенем пожаров городские кварталы и основные цели ударов. Вторая волна машин сбрасывала фугасные бомбы, которые наносили тяжелые поражения гражданским объектам и мешали тушению пожаров от первого налета. В ту ночь в Москва отбоя не давали. Налет длился 5 часов, но поражения оказались незначительными: разбомбили рынок, стеклянные павильоны которого немецкие штурманы приняли за фонари цехов автозавода, было разрушено здание на Моховой, несколько мелких разрушений на других улицах, более серьезно пострадал Белорусский вокзал. Немцы потеряли 17 бомбардировщиков. Один из них, Ю-87, сбитый зенитчиками батареи лейтенанта А.Е.Турукало, был выставлен на площади Свердлова для всеобщего обозрения.

Немцы просчитались. Их стратегии и опыту противостояла противовоздушная оборона (ПВО) столицы, научная и техническая оснащенность средств ПВО. Основой военной стратегии наших войск ПВО считался разгром противника на подступах к объекту. Оборонительный пояс столицы охватывал Москву кольцом шириной 200—250 км и был усилен на наиболее вероятных западных маршрутах налетов. На дальних подступах к столице по линии Вязьма — Ржев располагались радиолокаторы РУС 1 (радиоулавливатель самолетов — термин Ворошилова). За ними воздушное пространство прикрывала истребительная авиация, а ближе — зенитная артиллерия.

К началу войны войска ПВО имели 45 радиолокационных станций (РЛС).

Впервые с идеей радиообнаружения самолетов в СССР выступили независимо друг от друга физик П.К.Ощепков и военный инженер М.М.Лобанов. Первый развивал идею импульсной подачи радиосигналов, второй диаметрально противоположную — непрерывной радиолокации. Надо признать, что термин «локация» появился позже. Изобретателей энергично поддержал маршал М.Н.Тухачевский. Ощепкову повезло больше. 18 июня 1933 г. Управлением ПВО РККА была составлена докладная записка К.Е.Ворошилову о возможности применения радиоволн для обнаружения самолетов. П.К.Ощепков встретился с президентом АН СССР А.П.Карпинским. Старый ученый, которому шел девятый десяток, внимательно отнесся к идее радиолокации и посоветовал автору обратиться к С.И.Вавилову, А.Ф.Иоффе и к знаменитому кораблестроителю академику А.Н.Крылову: «Он, хорошо зная адмирала С.С.Макарова, знает, как зарождалось у нас в России радио. Сходите-ка сначала к нему...»

А.Н.Крылов, слушая Ощепкова, поначалу казался даже чем-то рассерженным («а какое это имеет ко мне отношение?»), но потом, по-видимому, что-то вспомнил, глаза его стали теплее: «Давайте, молодой человек, представим себе, что мы живем не в 1933 г., а в 1899-м. Впрочем, вас тогда, наверное, еще и на свете не было. Броненосец «Генерал-адмирал Апраксин» по пути в Ревель сел на камни. Помог снять броненосец с мели наш А.С.Попов. Для связи с кораблем он установил передатчики на островах Готланд, Котка и, кажется, еще на острове Ранка. Попов оказал огромную услугу по спасению ценного корабля (весной при подвижке льда броненосец обязательно раздавило бы) и укрепил веру в беспроволочную связь — радио. А тут еще рыбаков унесло на льдине воткрытое море — и тоже Попов помог. С помощью его средств был своевременно передан сигнал на ледокол «Ермак». Весть о спасении рыбаков облетела тогда вою Россию. Проводя эти работы, Попов заметил, что если между передатчиком и приемником проходит какой-либо корабль, то обнаруживается ослабление сигналов, выявляется как бы электромагнитная тень этого корабля».

Увлекшись воспоминаниями, Алексей Николаевич оживился, повеселел и уже не казался столь строгим, как в первые минуты разговора: «Я думаю, надо собрать всех наших физиков да и обсудить эту проблему».

Под впечатлением разговора с А.Н.Крыловым Ощепков через несколько дней встречается с Сергеем Ивановичем Вавиловым, с которым у него затем установились тесные отношения.

В октябре 1933 г. был издан приказ об организации специального конструкторского бюро для разработки новой системы радиообнаружения панорамного типа под шифром «Электровизор». 16 января 1934 г. у академика А.Ф.Иоффе состоялось совещание ученых и представителей ПВО РККА. Был принят протокол о развертывании работ по использованию коротких радиоволн для обнаружения самолетов, а 11 июля 1934 г. был составлен акт испытания первой радиолокационной станции под Ленинградом. После серии развернутых испытаний 26 октября 1934 г. в Советском Союзе был заключен договор с заводом на постройку 5 опытных станций электромагнитного обнаружения самолетов — заказы «Вега» и «Конус», на 5 лет раньше, чем в США. Это наш после рассекречивания работ исторический ответ Черчиллю, который вскоре после окончания Второй мировой войны заявил в парламенте, что именно они, англичане, подарили миру радиолокацию — величайшее, как он выразился, военное изобретение за последние 50 лет.

Так на свете появились наши первые РУС, состоявшие из 2 вращавшихся синхронно кабин — одна с передающим, а другая с приемным устройством. Их разработали в лаборотории радиолокации ЛФТИ, возглавляемой Ю.Б.Кобзаревым, впоследствии академиком (П.К.Ощепков в июле 1937 г. был арестован по «делу Тухачевского»). Начав с излучателей и регистрирующей аппаратуры с радиусом действия 12 км, затем за 30 км (в 1937 г. у нас создана первая в мире импульсная РЛС), лаборатория уже в 1938 г. испытала в Севастополе макет РЛС, позволявшей обнаружить самолеты за 150 км. По настоянию директора ЛФТИ академика А.Ф.Иоффе макет был установлен на Карельском перешейке и исправно служил во время войны с белофиннами. В1940 г. ЛФТИ построил в местечке Токсово под Ленинградом большую радиолокационную установку, на которой отрабатывались элементы конструкции. На ней впервые совместили приемную и передающую антенны, испытали радиответчик по распознаванию самолетов. Станция проработала всю войну в системе Ленинградской ПВО, верой и правдой служа защите города. В частности, помимо оповещения о воздушных налетах, станция помогла по данным локации оставить карту аэродромов противника, точно определив места взлета и посадки вражеских самолетов. В соответствии с этой картой был нанесен массированный бомбовый удар по прифронтовым аэродромам немцев в окрестностях Ленинграда. На базе новой станции был разработан и в 1940 г. принят на вооружение более совершенный радиолокатор УС-2 «Редут», станции «Редут» были установлены на крейсере «Мoлотов» Черноморского флота и линкоре «Марат» Балтийского, затем появилась усовершенствованная РЛС для кораблей «Гюйс». Позже, уже в 1943 г., в Институте проблем радиолокации (НИИ-106), возглавляемом А.И.Бергом, были созданы высокочастотные радиолокаторы для самолетов.

Однако в начале войны громоздкость локаторов не позволяла мобильно использовать их при быстро меняющейся линии фронта. Поэтому еще до войны были начаты разработки улавливателей. Они имели огромные «уши», похожие на граммофонные, но для простоты — в форме 4-угольных раструбов. 4 таких раструба устанавливали на вращающуюся платформу, чтобы слухач имел возможность определить направление звука. При испытаниях первых моделей произошел казус: самолет пролетел, а звук все еще был слышен с отставанием по дистанции на 200—400 м. Дело в том, что конструкторы, копируя человеческое ухо, поместили в рабочем конце рупора полый шар, который и резонировал некоторое время, как колокол. Источника звука нет, а шар звучит. Пришлось отказаться от шара и упростить конструкцию. Но опыт пригодился для приборов управления зенитным артиллерийским огнем — ПУАЗО. Акустический сигнал поднимал тревогу и использовался для наведения зенитных орудий для прицельного огня по самолетам противника. Но этобыло позже. А вначале звукоуловители соединили с прожекторными установками в систему «Прожзвук-4», она автоматически включала прожекторы по звуку подлетающего самолета. Слухачи что музыканты, особенно акустики подводного флота. Были и маэстро. Гвардии сержант Ерменов, артиллерист русской армии еще в первую мировую войну, по звукам летевших снарядов безошибочно определял не только районы расположения артиллерии, но и количество орудий и калибр снарядов.

По поручению Государственного комитета обороны Госплан СССР во главе с председателем Н.А.Вознесенским приступил к разработке «Военно-хозяйственного плана обеспечения обороны страны». Этот план на четвертый квартал 1941 г. и на 1942 г. советское правительство утвердило 1 августа. Перестройка всего народного хозяйства на военный лад происходила в условиях перебазирования заводов Украины, Белоруссии, РСФСР. Предстояло эвакуировать крупнейшие предприятия, такие как «Запорожсталь», «Днепроспецсталь», Новокраматорский, Мариупольский заводы, ленинградские Кировский и Ижорский, Зуевскую и Штеровскую электростанции. Эвакуировали их в необычайно трудных условиях, под ударами вражеской авиации. Ежедневно в среднем 50 железнодорожных объектов подвергались бомбежкам. Гитлеровцы наносили бомбовые удары по станциям и перегонам 22 дорог, в том числе даже тыловых — Горьковской, Пензенской, Куйбышевской.

Вагоны с сорванными крышами, изрешеченными, искореженными взрывной волной и осколками стенами, паровозы, котлы которых ощетинились деревянными колышками забитых пробоин. С помощью этих колышков машинисты предотвращали потерю пара. Снесенные взрывами кровли контрбудок, смятые стенки тендеров, нередко следы крови на передних площадках и ступенях лесенок...

Сроки были критические, времени порой оставалось только на подрыв невывезенного оборудования. Известен даже случай, когда завод выпускавший боеприпасы к катюше, оказался в тылу противника, был взят в кольцо обороны частями Красной армии и продолжал выпускать продукцию в течение месяца, пока не был эвакуирован.

За 2 первых месяца войны железнодорожники перебазировали в тыл 350 крупных промышленных предприятий.

К месту упомянуть и паровоз серии «С», бандажи колес которого шли на опоры качения поворотных орудий бронепоездов (ИР, 5, 2015). Созданный конструктором из Сормова Б.Малаховским паровоз долгое время числился среди лучших курьерских локомотивов мира. Торжественным был его первый рейс в 1909 г.! Сам регент Нижегородского собора настраивал гудок первенца, перебрал множество форсунок, выпускающих пар, и наконец остановился на пяти, которые и соединил вместе. Звук получился густой, приятный, торжественный.

Спустя год пассажирский поезд, ведомый паровозом «С», проходил расстояние из Петербурга в Москву за 8 ч, а на некоторых участках шел с фантастической для тех лет скоростью — 125 км/ч! Его модернизированный вариант «СУ» (1925 г.) взял на себя всю тяжесть военных перевозок. Впрочем, в войну работали все паровозы: и «ФД», и «ЭШ» — «эшаки», на которых ставил рекорды Петр Кривонос, и незаметные «ОВ» — «овечки» в броневой одежде.

Выход врага 25—30 августа к Днепру, и следовательно, захват всей Правобережной Украины, за исключением небольших плацдармов в районах Киева и Одессы, заставили форсировать эвакуацию промышленных предприятий Донецкого края. Подвижного состава на дорогах Донбасса было недостаточно. Затруднены были и выходы на дороги тыла. Все направления оказались забитыми потоками поездов. Для вывоза эвакуационных грузов использовали боковые, второ­степенные направления, даже подъездные пути предприятий. Ни о каких нормальных интервалах между поездами не могло быть речи. Составы двигались цепочкой на расстоянии тормозного пути между ними. Была введена «живая блокировка». На перегоны выходили специальные бригады сигнальщиков. Люди с флажками и фонарями стояли на обочинах путей на дистанции 200 м друг от друга и подавали нужные сигналы машинистам и кондукторам поездов.

Фашистская авиация уже свирепствовала на Северо-Донецкой магистрали. Гитлеровцы стремились вызвать панику, дезорганизовать работу транспорта, помешать перевозкам для фронта и эвакуации. Но не разрушать железнодорожные устройства, чтобы использовать их после.

Отходящие части взрывали хозяйство железной дороги, мосты, эстакады, краны на складах, путепроводы. Отражать натиск фашистских войск помогали регулярным частям Красной армии шахтеры Донбасса. Осенью 1941 г. горняки сформировали 3 стрелковые дивизии. Об их мужестве и сплочении, проявленных в сражениях с врагом, говорит приказ по фашистским частям, наступавшим осенью 1942 г. на Кавказ: «Моряков и шахтеров в плен не брать, а немедленно уничтожать».

Небывалая по размерам и срокам эвакуация промышленных предприятий в глубокий тыл была успешно проведена. В течение июля — ноября 1941 г. было эвакуировано и размещено на Урале, в Сибири, Поволжье и Казахстане 1523 предприятия, в том числе 1360 крупных. По железным дорогам за 5 с лишним месяцев войны было перевезено около 1,5 млн вагонов эвакуируемых грузов и больше 10 млн человек. Это была нечеловеческой сложности задача. История мирового промышленного развития не знала ничего подобного.

Берлин сиял огнями. Ночь была ясная, звездная и безлунная. Хорошо был освещен Штеттинский железнодорожный вокзал, светлыми жилками тянулись улицы, видны были даже вспышки электричества от трамвайных дуг. Отсвечивает гладь реки Шпрее — тут не заблудишься. Бомбардировщики разошлись по целям и сбросили свой груз на вокзал, на Карлхорст — северный район города, на индустриальные кварталы Берлина. Электричество немцы сразу же выключили. Город погрузился в темноту. Лишь багровые сполохи разгоравшихся пожаров в центре и в разных частях города указывали на попадание в цели. Заметались лучи прожекторов, рассыпались облачка разрывов зенитных снарядов. Бомбардировщики с приглушенными моторами, чтобы сбить демаскирующие огни выхлопов, уходили на север, к Балтике. Ниже под ними и сбоку мотались взад и вперед с включенными прожекторами истребители германских ПВО. На базу не вернулся экипаж И.П.Финягина.

На другой день все немецкие газеты вышли с сообщениями о налете британской авиации на Берлин. Геббельсовская пропаганда, опьяненая победами на Восточном фронте, не в состоянии была поверить в ответный удар русских, о начавшемся отмщении фашистскому рейху за разбой на советской земле. Ну как тут было поверить, если сам Геринг в начале войны хвастливо заявлял, что ни одна бомба не упадет на города Германии? Да так оно и было до начала войны с Советским Союзом. Ведь наши бомбардировщики прилетели на ярко освещенную столицу рейха. Британское радио не подтвердило действий своей авиации 8 августа над территорией Германии. В Берлине было введено затемнение. Призрак возмездия встал над Германией.

Следующий напет на Берлин по личному приказу И.В.Сталина совершили 2 дня спустя летчики 81-й авиадивизии под командованием М.В.Водопьянова. 10 бомбардировщиков ПЕ-8, взяв по 6 500-килограммовых фугасных бомб, что почти в 4 раза больше, чем мог Ил-4, стартовали в 10 ч вечера 9 августа с аэродрома в Пушкине под Ленинградом. Расстояние до Берлина по кратчайшему маршруту, проложенному через Эстонию и Балтику, было на 400 км дальше, чем с острова Саарема. Летели на предельной высоте, выше 8 тыс. м, чтобы избежать огня зениток и чтобы меньше был слышен на земле шум моторов. Минут за 20 до подлета к Берлину один из моторов командирского корабля стал давать перебои, а затем и остановился совсем. Летели на трех.

Бомбардировщик Пе-8 был спроектирован задолго до войны в КБ А.Н.Туполева конструкторской группой В.М.Петлякова. Пе-8 превосходил по летно-техническим данным, особенно по дальности, 4-моторный «Боинг-17», ставший прототипом американских «летающих крепостей». С установкой уже во время войны форсированных двигателей Швецова скорость бомбардировщиков Пе-8 возросла до 450 км/ч и значительно увеличилась высота полета — до 12 тыс. м.

К затемненному Берлину подлетели в точно назначенное время — подтверждение хорошо разработанного маршрута с учетом погодных условий и мастерства экипажей. Открываются люки, вниз летят бомбы, самолеты подбрасывает вверх от освободившегося груза. Через десяток секунд сотнями прожекторов высвечивается небо, лучи хаотично мечутся по всем направлениям, а трассирующие снаряды зениток прошивают небо световыми лентами со всех сторон. Вверху, внизу, слева, справа вспыхивают огненные шары разрывов снарядов. Уберечься от осколков при такой интенсивной стрельбе почти невозможно. У самолета М.В.Водопьянова был пробит бензобак. И хотя с потерей высоты заработали все четыре мотора, дотянуть до своих не удалось. Водопьянов сажает бомбардировщик на лес, срезая верхушки в заваливая деревья, спасает весь экипаж, пробирается лесом через границу Эстонии и через несколько дней выходит к своим Из 10 самолетов, бомбивших Берлин, на аэродром вернулись 7. Наши потери были большими, но результаты, поистине грандиозные, привели Гитлера в ярость. Он обвинил Геринга в несбывшемся обещании полной безопасности столицы.

После первых налетов действия нашей дальней бомбардировочной авиации усложнились. Затемнение Берлина и усиленная противовоздушная оборона затрудняли выход и бомбометание. Чтобы улучшить навигационные условия при отсутствии радиомаяков в связи с оккупацией фашистами Прибалтики (единственный радиомаяк ВВС Краснознаменного Балтфлота был потоплен при переходе кораблей из Таллина в Кронштадт), советское командование скоординировало действия авиационных и военно-морских частей Балтийского флота. Наиболее подходящими для навигационных целей оказались подводные лодки, ибо надводный флот, лишенный своих баз в Либаве и Таллине (28 августа), оказался сильно уязвимым для фашистской авиации и кораблей, господствовавших ни Балтике.

Задание наводить бомбардировщики на Берлин получил командир минного заградителя «Л-3» капитан второго ранга П.Л.Грищенко. В конце августа лодка «Л-3» вышла на позицию к северу от острова Готланд, и когда наши бомбардировщики снова полетели на Берлин, встретила их на меридиане Берлина, направив в зенит луч света. Точная координация позволила безукоризненно провести операцию. Всего же наши летчики совершили с основных аэродромов по 4 сентябре 1941 г. 9 групповых ударов по Берлину. Ухудшившаяся обстановка на северо-западном направлении — немцы встали у ворот Ленинграда — отодвинула наши аэродромы с Моонзундских островов. И все же некоторые острова держались. Таким был островок Осмуссаар, у входа в Финский залив. Его гарнизон располагал береговой батареей, монтаж орудий которой производился уже в первые дни войны под непрерывным огнем вражеской артиллерии. В сложнейших условиях с помощью домкратов и самодельных приспособлений моряки монтировали тяжелейшие конструкции весом 600 т.

Перед гарнизоном острова стояла задача не дать врагу прорваться к осажденному Ленинграду. Немцы неоднократно пытались высадить на остров десант, обстреливали остров из мощных орудий, в сутки до 3 тыс. снарядов. Защитники острова отвечали короткими, но точными ударами. Надо было беречь снаряды. Наша береговая батарея доказала свое превосходство над артиллерией противника по всем показателям: дальнобойности, скорострельности, мощности. Отлично зарекомендовали себя приборы наводки и управления стрельбой.

Для фашистов Осмуссаар стал как бельмо на глазу. Вспоминает начальник штаба гарнизона острова, ныне генерал-лейтенант артиллерии Г.Кудрявцев: «После многих неудачных попыток захватить остров фашисты решили высадить десант на расположенный по соседству остров Вормси. Наши снаряды лишь немного не долетали до вражеских десантных кораблей. Положение стало критическим.

Что делать? На помощь пришла сообразительность. Решили поднять температуру в погребах с боезапасами. Рискованно? Да! Но другого выхода не было, и батарейцы нагрели снаряды до 30°С. Увеличив начальную температуру пороха, увеличили и его удельную теплоту сгорания. Благодаря этому дальнобойность снарядов повысилась, и морякам удалось потопить большую часть десантных катеров против­ника. Атака была отбита».

Оборона острова продолжалась 164 дня, до 7 января 1942 г.

Продолжение следует.