(главы из повести, начатой в ИР, 2, 3, 6, 2015)

Оставим пока в стороне учебу в институте, которую чудесным образом удалось завершить Лешке, не в последнюю очередь благодаря навыкам стройбата и остановимся на его последующей военной карьере. После последнего курса почти любого технического ВУЗа в СССР проходили армейские сборы. Оказался на них и Лешка. Перспектива провести целый месяц лета неизвестно где - радости не приносила. При посадке около института в автобусы в окружении провожающих девушек шутки и смех по поводу сохранения верности солдату скрасили отправление, а когда выпускной курс был доставлен на Павелецкий вокзал блеск глаз у новобранцев померк и сменился настороженным ожиданием.

Хоть сборы и офицерские, но все равно на них будут наверняка малоприятные неизвестные занятия. Но Лешке все это было по фигу, ведь он единственный до института служил в стройбате и знал, что сможет оптимизировать свое существование в любых родах войск. Дорога, как выяснилось от сопровождающих офицеров, была в направлении моря и золотого песка. Правда, море оказалось Азовским, но песок был действительно золотым и распространялся во все стороны до горизонта пока они ехали на автобусе от конечной остановки к месту дислокации. От брезентовых палаток, где разместили будущих офицеров, до моря было чуть меньше километра. После первого обеда в солдатской столовой надзора за ними еще не установили, и Лешка отправился на пляж. Пляж существовал, но до моря от него было примерно 50 метров вертикально вниз и желания нырнуть с обрыва у Лешки не возникло.

Не случилось первой внеуставной радости – и не надо. Леша знал, что наверняка найдет себе другие интересные занятия. В это время в районе палаток появилась какая то движуха и он решил вернуться. В их расположении появились различные чины в погонах и давали противоречивые указания. Причем, сразу было видно о низкой координации их действий. Один командир приказал просушить на солнце матрасы и ушел, пришел - другой, который отменил этот приказ и заставил подметать дорожки. Поднялся ветер и прибежал дежурный по части, которому не понравились клубы пыли. Особо злостных приказов не было, и связаны, скорее всего, они были с тем, что каждый хотел покомандовать очкастыми студентами. Потом пришел замполит части и забрал двоих курсантов на весь месяц в клуб на бумажные работы.

Потом пришли два старших офицера и в курилке предложили желающим вместо занятий поработать у них на постройке дач с домашней кормежкой. Мозги у Леши зашевелились, и он стал выстраивать стратегию будущего поведения. День клонился к закату, и наконец появился старшина крупных габаритов, предполагающих наличие командного голоса. Однако вид у него был какой-то настороженный и, несмотря на внешнее величие, приказы он отдавал как-то очень нежно. Ночью у Леши начал вырисовываться план. Если приказы сыплются со всех сторон без обязательного контроля исполнения, наверняка можно придумать самому себе какую-нибудь внешне неприглядную, но внутренне прекрасную работу и выполнять ее согласно личному графику.

Когда утром от старшины Силякова прозвучала ласковая и тихая команда «Подъем!», Леша понял, что этот старшина совершенно безопасен и мысленно завершил окончательный вариант своего плана. После завтрака он взял ржавое ведро и начал слоняться по округе, якобы собирая мусор, резонно рассудив, что если его, кто либо призовет на общие работы и занятия, он скажет, что приходил какой то полковник и дал конкретное экологическое задание на месяц. В результате все пошли на занятия, а Леша оказался предоставлен самому себе. Территория части была огромна. В первый же день он нашел затененные и безопасные места для дневного отдыха, библиотеку с читальным залом, познакомился с продавщицей солдатского продуктового ларька Леночкой и нашел несколько несанкционированных командованием выходов с территории части.

Один выход был в зоне уже известного ему обрыва и приводил к пологому спуску, который Лешка тогда не заметил, на морской берег, второй – в направлении каких-то строений на горизонте. Можно было составлять личный график работ. В первые три дня было море, потом Леночка (поболтать), потом библиотека, и, наконец, Лешу потянуло осваивать окружающие территории. Разумеется, ни одно коллективное посещения столовой он не пропускал и после очередного послеобеденного отдыха отправился в противоположную сторону от моря к строениям на горизонте. Он надеялся найти там людей, а значит и винный магазин, но это оказался полузаброшенный хутор с садом, где были яблоки и еще какая-то зеленая хрень на деревьях. Людей Леша не увидел и спросить разрешения набрать фруктов было не у кого.

Яблоки были хороши, а хрень несъедобна, но он набрал того и другого, и отправился назад. Он с детства наловчился обчищать сады и огороды в средней полосе России и помнил то чувство радости, которое наполняло его при возвращении с добычей. Состав добычи был далеко не на первом месте, радость давало ощущение своей крутости и безнаказанности, которую обеспечивал разнообразные рельеф местности и растительность этой самой полосы, где можно было затеряться. Сейчас же Леша шагал под куполом неба и впереди была пустыня без единого кустика. Никто его не собирался преследовать, но казалось, что сверху кто-то смотрит и укоряющее посмеивается. С правой стороны от дороги Леша увидел водную гладь озера, на берегу которого женщина в черном, наверное хозяйка хутора, полоскала что-то белое.

Ему захотелось женского общения, и он свернул с дороги. Увидев его, женщина замерла, отшвырнула белое в сторону и нырнула в озеро. При ближайшем рассмотрении белое оказалось здоровущей плотвой. Прошло минут пять, женщина из озера так и не появилась. У Леши закружилась голова, он пошел домой и решил с территории воинской части больше никуда не отлучаться. Яблоки по возвращению раздал соседям по палатке, а внутри зеленой хрени обнаружились недозрелые грецкие орехи, которые съел сам. Голова продолжала кружиться, наверное от того, что женщина в черном, из нее, как и из озера не хотела выходить. Леша пошел к врачу, но перед санчастью в курилке решил сначала рассказать об этом событии дневальному по санчасти, с которым успел раньше познакомиться и который рассказывал ему об особенностях местной природы.

Оказывается, что в качестве женщины был енот-полоскун, размеры которого увеличились над водной гладью, что здесь считается обычным явлением. Голова кружиться перестала, но за яблоками Леша все равно больше не ходил. Однако мысль найти винный магазин из этой головы не выходила. Тот же дневальный санчасти указал направление. Лешка пригласил в воскресенье, наиболее лояльных ему сослуживцев, с кличками Кот и Толстый, и они отправились в путь. Магазин обнаружился в противоположной стороне от «женщины в черном», денег хватило на одну бутылку местной водки и банку болгарского перца в томате, но надо было успеть к вечерней поверке. Делить ее с кем либо не хотелось и было принято решение пить на ходу.

Леша в левой руке держал бутылку, в правой — кружку. Толстый тащил мешок с недозрелыми арбузами, которые он собрал вдоль дороги, а Кот нес банку с перцем. Леша налил водку в кружку и на ходу вылил драгоценный напиток Толстому в рот, руки у которого, как мы помним, были заняты мешком с ценным грузом. Кот сунул в тот же рот перец. Потом Леша повторил указанные действия в рот Кота, закуска была та же. Без перца местную водку пить было совершенно невозможно. Если ее потрясти, во всем объеме возникали сине-голубые разводы, как на поверхности лужи от бензина, и вкус был соответствующим. Наверное сказывались нефтепромыслы Каспия, поставлявшие исходные компоненты на местный ЛВЗ. Заканчивал бутылку Леша. Перед его носом маячил спасительный перец в руке Кота, оставалось сделать элегантное движение зубами и завершить волшебный процесс.

Но Кот был шутником и руку с перцем в последний момент отдернул. Такое же телодвижение он совершил и во второй раз. Разумеется можно было сунуть бутылку Толстому в мешок, кружкой дать Коту в лоб и самому закусить, но эта сложная последовательность действий требовала повышенных умственных напряжений, временных затрат, а все мысли были направлены на перец. При третьей попытке закусить Леша делает упреждающий выпад, и сочный перец дополняется белковым дополнением третьей фаланги указательного пальца Кота. Дело в том, что полгода назад Леше выбили часть переднего верхнего зуба, да так хитро под углом, что он приобрел акулью остроту, которая и не оставила шансов Коту на спасение.

Уже три недели провел Леша в свободном сборе якобы мусора и как-то утром обнаружил, что армейское галифе в поясе перестало застегиваться. Здесь следует отметить, особенности каждодневного рациона питания. По какому-то странному стечению обстоятельств мясное меню через день чередовалось с – вегетарианским, имеющим жалкое включение рыбы, но объем еды был не ограничен в обоих случаях. Так вот, наевшись в течение одного дня калорийного мяса, на следующий день организм требовал тех же калорий. И добирать их приходилось перловкой с макаронами. Общий объем пищи разумеется увеличивался и деформировал стенки желудка на их расширение. На следующий день появлялось неограниченное количество мяса, которое заполняло увеличенный объем желудка, и так далее.

Лешины сослуживцы бегали кроссы, копали окопы и излишек калорий у них расходовался по назначению, чего он был лишен. Тем временем сборы подходили к концу, Леша был доволен собой, он быстро понял суть проблем и нашел им оптимальное решение. Увеличенный объем талии можно тоже было записать себе в плюс. Одно осталось для него загадкой — это странное поведение старшины. Имея массу свободного времени и, иногда убивая его в курилках, разбросанных по территории части, Леша как-то оказался в районе хозблока, где дислоцировался разновозрастный контингент непонятного воинского звания. Это было связано с загаженностью армейской формы и отсутствием на ней погон. Курилки были местом, где бедные на впечатления армейские будни скрашивались сплетнями и воспоминаниями служивого состава.

Самым интересным всегда было узнавать о дурацких ситуациях, в которых оказывался тот или иной персонаж, отсутствующий в данный момент в курилке. И вот какую историю Леша услышал о старшине Силякове. 30 лет назад в середине пятидесятых годов 20-го века, только получив свое звание, старшмна сразу оказался заложником роты студентов первого выпуска МИФИ, призванных на офицерские сборы. Эти ребята ковали атомный щит Родины, уже успели получить свою дозу радиации, имели повышенную стипендию и на сборы привезли с собой три ящика водки. Утром после команды подъем в старшину полетели сапоги и пустые бутылки. Он побежал к командиру части сообщить о бунте, на что тот заметил: «Оставь их в покое, все равно все передохнут». МИФИ в голове Силякова превратилось в Физико-технический факультет лешкиного института и стали понятны неназойливость старшины и, особенно, ласковый утренний подъем. Достоверность этой истории оставим на совести ее рассказчика.

                                                                                                      Ю.СОКОЛОВ