ПОСЛАНИЕ К ДРУГУ

Служи отечеству – твердят нам с юных лет,

Люби отечество – твердит весь белый свет;

Да только на словах те речи исполняют

И со вредом его счастливо поживают.

А службой верною, любовию к нему,

Что можешь ты найти? – найдёшь костыль, суму, 

С которыми пойдёшь по улице шататься

И, именем Христа прося твой хлеб, питаться.

Как может это быть? Что ж делать, свет таков. 

Он бедных почитать привык за дураков.

Будь честен, будь умён, да денег нет в кармане –

И ходишь ты всегда в заношенном кафтане,

Не можешь никогда ты царству нужным быть.

Ну можно ли тебя куда определить? 

В Сенат бы, например, – там люди для парада,

Расшит чтоб был кафтан, а головы – не надо.

И без неё дела доныне там решат, –

На чтоб секретарей туда определять.

Они бы вовсе там без дела оставались, 

Когда б сенаторы делами занимались.

А если плутни все и взятки истребить,

То род подьяческий льзя ль в бедность погрузить,

Так честность тут твоя, мой друг, и не годится.

Куда ж бы <ты> хотел теперь определиться,

Отечеству чтоб быть полезну твоему?

В совете заседать ты мог бы по уму.

Да ум не надобен в верховном сём совете,

А надо приезжать в двухтысячной карете,

А цугом правил чтоб с усищами немчин. 

Лакей в басонах весь чтоб означал твой чин,

Чтоб были у тебя гайдуки, скороходы

И разные тому подобные народы.

А если б ты пешком в собрание пришёл,

То б умный твой совет в нём места не нашёл. 

Две службы не по нас – ты метишь в прокуроры,

Так будут у тебя в команде сенаторы.

По дудочке своей заставишь их плясать,

И станут всякий день в Сенате работать.

Не станут взяток брать, дела пойдут в порядке –

Да мигом голову свернут такому дядьке.

А если хочешь ты на месте этом быть,

То должен всех своих приятелей забыть, 

Поклонами никак не должен унижаться,

Считать грехом большим, делами заниматься. 

Кто с просьбою к тебе, того не принимай,

Слова ты все забудь, лишь «завтре» повторяй.

Так тотчас наградят казною, деревнями,

Обвешают тебя портретами, крестами.

А если иначе ты станешь поступать,

В отставку выгонят и век велят молчать.

Так видишь ли, мой друг, – чтоб обществу годиться,

Богатым дураком в свет надобно родиться;

Или, к отечеству любовь всю истребя

И только лишь себя единого любя, 

На счёт жить ближнего и, честность презирая,

На счёт его же жить, народ весь разоряя.

Т[<Ирану> чтоб служить, карман свой набивай,

И подати ему и для себя сбирай.

Быв страшен ты для всех, окончишь дни спокойно,

И скажут – награждён за службу ты достойно.

А с честностью твоей ты бедно кончишь век,

И скажут о тебе – он глупый человек.

Имел случаев тьму, где мог бы он нажиться;

Да не имел ума от ближнего живиться.

Вот что наградою получишь ты себе.

Послушай же совет мой искренний тебе.

Покойную ты жизнь всему предпочитая,

Живи для дружества! обязанность святая.

Почтеннее ты мне и лент всех, и крестов. 

Верь, счастье не живёт возле больших чинов.

С чинами искренность из сердца исчезает,

И честолюбие всю душу занимает.

Ты в бедности твоей будь доброй гражданин.

Будь вечный твоего отечества ты сын. 

Оплакивай его, не говоря ни слова, —

Коль слово скажешь ты, награда в миг готова.

За честность за твою, за вздох об оном твой –

Квартера в крепости, и чёрный хлеб с водой.

1810–1812